Мир, показанный в «Интакто» Хуана Карлоса Фреснадильо, прячется в уголке глаза, таится на границе между светом и тьмой, реальностью и отражением, законом и преступлением, его география помещается в неуловимой складке действительности. Право слово, лучше сюда не попадать, тут тебя быстренько попробуют на крепость, подвергнут испытанию твою удачу, а когда раздавит обстоятельствами, то никто о тебе и не вспомнит, забудут сразу же. В этом отношении «Интакто» представляет собой идеальное конспирологическое построение, когда все можно объяснить очень просто — люди верят черт знает во что, это у них в головах, практикой подтвердить невозможно. Но никто не мешает при этом интерпретировать в том ключе, что все эти одержимцы все-таки правы. Если вам показалось, что речь пойдет о тайных обществах, руководящих судьбами мира, и о прочих рептилоидах, то выходит, этот абзац ввел вас в заблуждение. Речь пойдет всего лишь о подпольных играх. Но игры эти далеко не так просты, как может показаться.
Первое допущение. В современной Испании существует некоторое количество заведений, в которых играют в странные игры, основанные исключительно на удаче. Деньги тут на кон не ставят. В некоторых случаях можно ставить материальные ценности. Вся эта штука функционирует в тени: обыватели не знают, полиция не в курсе, государство, скорее всего, так же в неведении.
Проводником в этот странный мир для Томаса (Леонардо Сбаралья) становится потасканный жизнью Федерико (Эусебио Понсела). Он выбрал из многих Томаса, так как тот умудрился выжить после авиакатастрофы. Погибли все, а он прямо-таки приземлился в своем кресле с минимальными в таком случае повреждениями. Для Федерико это знак того, что Томас обладает поразительной удачей. Потому он и втягивает его в подпольные игры. Но, конечно, не бескорыстно: у Федерико есть своя цель.
Второе допущение. Концепция удачи здесь не пустой звук. Персонажи верят в нее, как в суперсилу. А еще они верят в то, что ее можно отнять. Собственно, у Федерико ее и отняли. По крайней мере, он так считает.
Томас тоже не так прост — он грабитель, которого преследует полиция. В общем, у нашей парочки на хвосте въедливая Сара (Моника Лопес), для которой поимка Томаса практически смыслообразующая задача. А тем временем Федерико хочет, чтобы Томас дошел до финала и сразился в удачливости с Сэмюэлем (Макс фон Сюдов), которого он называет богом удачи. Шутка ли, Сэмюэль не только в детстве выжил в концлагере, он еще вот уже тридцать лет вполне успешно играет в некий вариант «русской рулетки». Разумеется, в финале все сойдутся в одной точке.
На первый взгляд «Интакто» кажется многообещающим фильмом. Интригующий сюжет, микс из жанров (немножко мистики, щепотка роуд-муви, очевидное заигрывание с криминальным жанром), превосходная операторская работа, мощный саундтрек, стильная неторопливость, фактурные лица актеров, Макс фон Сюдов опять же. Но, увы, уже в середине фильма становится ясно, что все ожидания окажутся обманутыми. Нет, не подумайте, что фильм плохой. Он вполне себе хорош. Вот только из всей этой конструкции не получилось чего-то выдающегося. Просто упражнение человека умелого, но далеко не такого талантливого, как ему кажется. Есть какая-то злая ирония, что снявший фильм про удачу режиссер так и не поймал свою (именно что в ремесле, как там у него в жизни, мы не знаем). После «Интакто» (это, на минуточку, с 2001-ого) он снял всего три полнометражных фильма. Вершиной его карьеры надо, наверное, считать «28 недель спустя». А про недавних «Деву и дракона» для «Netflix» и вовсе стоит забыть.
«Интакто» страшно не хватает сюжетной закрученности, той, которую мы можем обнаружить хотя бы в том же «Начале» Кристофера Нолана. При всей зыбкости исходной идеи история получилась какая-то слишком уж прямолинейная. С другой стороны, есть тут и нехватка мысли. Фреснадильо взялся за сложную тему, подернутую веками философских рассуждений (начиная, конечно, с античности с ее верой в фатум), но при этом не теряющую актуальности (экзистенциалисты не дадут соврать), а в итоге ничего так и не сказал. Конечно, никакой фильм не обязан быть прямо-таки высказыванием, которое нас чему-то учит. Хотя есть и такие фильм, их даже больше, чем надо. Но тут это прямо-таки напрашивается. В финале Фреснадильо попытался что-то в этом направлении сделать, но это «что-то» так и осталось в плоскости умелого упражнения в форме.
Но с эстетикой тут все в порядке. Ради нее и стоит смотреть. Алехандро Ходоровски и Дэвид Линч могли бы и одобрить.
В этом отношении «Интакто» оказался столь впечатляющим, что по мотивам одной из его сцен даже сняли клип. Эпизод бега наперегонки по лесу с завязанными глазами настолько понравился группе «Pendulum», что лег в основу их видео для ремикса песни «Prodigy» «Voodoo People». Вот такой вот след в искусстве. На самом деле не так уж и мало.
У автора этого текста есть еще и своя личная ассоциация. Кое-что в «Интакто» напоминает ему один аспект франшизы про Джона Уика. И там, и там есть некое параллельное пространство, в котором происходят свои делишки. Тут — играют в странные игры, там — киллеры всех мастей устраивают свой карнавал. И эти штуки, кажется, остаются абсолютно невидимыми большинству. Но как бы это ни выглядело симпатично (а еще симптоматично), было бы голословным утверждать, что создатели «Джонов Уиков» вдохновлялись фильмом Хуана Карлоса Фреснадильо. А вот то, что сам Фреснадильо мог вдохновляться «Неуязвимым» Найта М. Шьямалана (со всей этой коллизией вокруг выжившего в авиакатастрофе), не исключено, пусть зазор между выпуском этих фильмов на экран не то чтоб велик (всего лишь год).
Безымянный главный герой «Слоеного торта» (в титрах он обозначен как «ХХХХ», но хочется называть его на манер Кристофера Нолана Протагонистом) давно уже успешно встроился в лондонскую криминальную пищевую цепочку. Он занимается сбытом наркотиков, комфортно разместившись между клиентами и своим боссом. Протагонист наивно полагает, что все у него под контролем. А, следовательно, получится через несколько лет выйти из игры и отправиться на заслуженную пенсию. Это он зря. Однажды вся его тщательно выстроенная схема ломается. Во-первых, босс просит Протагониста найти пропавшую дочку его (босса) друга. Во-вторых, Протагониста затягивают в мутную аферу с украденной у немецких неонацистов партией экстази. В такой ситуации легко наломать дров, поэтому будет много крови, смертей и всяческих неожиданных поворотов сюжета. Циничные шутки прилагаются. И это не фильм Гая Ричи.
Гай Ричи вспоминается не просто так. Во-первых, «Слоеный торт» вышел в 2004 году. «Карты, деньги, два ствола» и «Большой куш» уже прогремели по всему свету. Если сам Гай Ричи, скорее всего, хотел снимать, как Квентин Тарантино, то теперь все, кто брался за криминальные сюжеты, хотели снимать, как Гай Ричи. А в данном случае ассоциации и вовсе неизбежны: английский фильм про криминал, сложносочиненная история, много черного юмора. Более того, режиссер «Слоеного торта» Мэттью Вон был продюсером означенных фильмов Гая Ричи. Этот факт, вообще, породил в кругах киноманов теорию о том, что за оригинальным стилем и броским ритмом, короче говоря, за феноменальным успехом первых фильмов Ричи стоит именно Вон. Мол, Вон единолично смог не хуже, а, возможно, даже и лучше. А потом, когда творческий дуэт «Ричи — Вон» распался, то первый так и не смог повторить успеха молодости, а вот второй даже выступил еще более успешно в иных жанрах. Так что, народ, поймите, кто там был гениальным мастером, а кто — просто умелым подмастерьем. Теория эта, конечно, любопытная, думается, тут еще много чего можно было бы сказать, но стоит вернуться именно к «Слоеному торту». Да, он очень похож на знаменитые фильмы Гая Ричи. Но есть одно важное отличие: перед нами не комедия, а трагедия. Протагонист очень хочет соскочить, уйти из криминальных кругов, остаться чистеньким и богатеньким, но эта битва с миром заранее проиграна, так как все тут устроено совсем не так, как хочется Протагонисту. Он умен, сноровист и решителен, но это не делает его хозяином положения, так как хозяев положения тут вовсе и нет. Люди — рабы стечения обстоятельств и глупости других людей. И ничего с этим не поделаешь. Можно, конечно, сказать, что это все-таки не трагедия, а драма. Но так судить получится только до финала, в финале становится ясно, что все-таки трагедия. И точка. Кровавая.
У Мэттью Вона и команды было всего четыре миллиона евро. Не так уж и много, чтобы сделать броский и запоминающийся фильм. Тем не менее, все у них получилось. И у этого успеха есть несколько составляющих. Актерские работы припасем на сладкое, сперва поговорим о технической компоненте.
Оператор Бен Дэвис не совершил великих прорывов, сработал, скорее, традиционно. Это именно что мастеровитость: там, где надо, нас радуют красивыми ракурсами, так, где надо, рваной динамикой. Не обошлось без некоторого претенциозного пижонства. Есть, например, сцена, снятая из-под стеклянного столика. Или вот одна из сцен погони, где может стошнить от дергающейся камеры. Но все это пижонство всегда к месту и идет на пользу ритму фильма. Профессионализм Бена Дэвиса тем более вызывает уважение, ведь «Слоеный торт» был всего лишь второй его работой. Позже его засосало в мясорубку под названием «Кинематографическая вселенная Marvel», именно он стоит за картинкой «Стражей Галактики», «Мстителей: Эры Альтрона», «Доктора Стрэнджа», «Капитана Марвел» и «Вечных». Но лучше всего о его таланте говорит то, что именно он снимал «Три билборда на границе Эббинга, Миссури». Там он проявил удивительное операторское искусство оставаться незаметным. В ходе просмотра вы ни разу не отметите тонкостей съемки, ведь это фильм, который полностью построен на работе актеров, но ретроспективно поймете, что снято весьма изящно. В общем, старт у Бена Дэвиса был отличный, и человек сделал очень хорошую профессиональную карьеру.
Как бы хорошо ни был снят материал для фильма, его надо еще и удачно смонтировать. У «Слоеного торта» отличный монтаж. Да, опять же не без претенциозного пижонства (это касается некоторых переходов между эпизодами), и опять же это пижонство всегда к месту и опять же идет на пользу ритму фильма. С таким монтажем точно не заскучаешь, и навороченные спецэффекты не нужны. Правда, монтажер Джон Харрис не пошел так далеко, как оператор, но и в его фильмографии кое-что интересное найдется. Например, «Звездная пыль» все того же Вона, драйвовое фэнтези, которое, если присмотреться, напоминает все те же фильмы Гая Ричи: не за счет материала, а за счет сложносочиненности.
Добавьте к этому хороший саундтрек. Тут есть и удачные фоновые мелодии, иллюстрирующие отельные эпизоды (вспоминается хотя бы эпизод, когда Протагонист отправляется на первое убийство), есть и не менее удачное использование песен известных исполнителей. Но самое важное в том, что саундтрек не отвлекает от происходящего на экране. В общем, сделано вполне на уровне. А без суперзапоминающихся мелодий мы переживем.
Одно, другое, третье — а на выходе взрывной, стильный, запоминающийся фильм. Манера повествования соответствует истории, авторы хорошо понимают, что хотят показать, на большее не замахиваются. Небольшой бюджет, конечно, дает ощущение камерности, но таким вот герметичным (в смысле, что все связаны со всеми) криминальным фильмам камерность только к лицу.
А теперь то, что было припасено на сладкое. Актерские работы. И именно они могут привлечь к «Слоеному торту» внимание даже тех, кто обычно проходит мимо криминальных фильмов.
На съемочной площадке «Слоеного торта» встретилась великая старая гвардия британского кино и молодые и дерзкие, то поколение, что сейчас ходит в звездах. Кеннет Крэнэм, дебютировавший в оскароносном мюзикле «Оливер!» 1968 года, Колм Мини, работавший с Патриком Стюартом в легендарном сериале «Звездный путь: Следующее поколение», Майкл Гэмбон, великий далеко не только тем, что шесть фильмов из восьми изображал Дамблдора, — с одной стороны. Дэниэл Крэйг, которому предстояло пять раз сыграть Джеймса Бонда, Том Харди, из которого режиссеры слепят одного из самых брутальных актеров десятых, Бен Уишоу, который после актерского перформанса в экранизации «Парфюмера» где только не отметится, в том числе и вместе с Дэниэлом Крейгом в Бондиане, Берн Горман, который станет королем ролей второго плана не только в сериалах, но еще и в большом голливудском кино (см., например, «Багровый пик» Гильермо дель Торо), Сиенна Миллер, фильмография которой будет полна весьма престижными работами, и прочие — с другой стороны. Дэниэл Крейг наглядно демонстрирует, что может быть главной звездой фильма, старая гвардия скалит зубы и дает мастер-класс по исполнению ролей очень неприятных людей, а молодые и дерзкие доказывают свою профпригодность. В том, чтобы запомниться даже в крохотной роли, таится не только большое умение, но и большое искусство. Молодые и дерзкие с успехом сдали в «Слоеном торте» этот экзамен: только посмотрите на сумасбродную Сиенну Миллер, психованного Берна Гормана, дерганного Бена Уишоу, разве что Том Харди остался где-то на заднем плане, но ему по сценарию не полагалось отсвечивать.
В итоге у нас тут просто фееричный актерский ансамбль, каждый кадр наэлектризован, ради них всех можно не только смотреть, но и пересматривать.
В год выхода вряд ли было ясно, что Мэттью Вон снял легендарное кино. Не великое, не культовое, не этапное и не эталонное (потому что мало у кого получится повторить этот удивительный сплав смешного и трагичного), а именно что легендарное. Были не самые удачные сборы, зато была очень хорошая пресса, случилось даже несколько номинаций на премию журнала «Empire». Банда разбежалась в разные стороны, все занялись другими проектами. Кто-то даже умер. Но тогда, двадцать лет назад, они круто зажгли. Настолько круто, что смотрится все это до сих пор не просто хорошо, а чертовски хорошо.
Научная космическая кинофантастика (не фэнтези а-ля «Звездные войны», не супергероика, а именно что научная) — зверь редкий, потому каждый образчик заслуживает самого пристального внимания. Фильм Джеймса Грэя «К звездам» был заявлен именно так. После просмотра трейлера хотелось верить, что мы получили соперника кубриковской «2001 год: Космической одиссеи» или, на худой конец, нолановского «Интерстеллара». На деле же оказалось, что у нас тут, скорее, что-то в духе «Фонтана» Даррена Аронофски и «Пекла» Дэнни Бойла. То бишь перед нами фильм с большими философскими амбициями, которому не хватает глубины и метафизической тонкости. В общем, это лишний пример того, что, конечно, над стилем Андрея Тарковского легко потешаться, вот только снять второй «Солярис» вряд ли у кого-нибудь получится. Но если со временем и «Фонтан», и «Пекло» стали в некотором смысле культовыми (их постоянно суют во всякие списки фильмов, которые могут перевернуть ваше мировоззрение), то, возможно, и «К звездам» ждет та же судьба. Кстати, называется-то фильм на латыни: «Ad astra». Наверное, чтобы все сразу поняли, что будет серьезно, без всяких хихонек и хахонек.
Недалекое будущее. Колонизированы Луна и Марс. При этом на Луне уже давно идет война между зонами разных государств (короче говоря, у них там что-то в духе Дикого Запада), а на Марсе все живут под поверхностью. Человечество одержимо поиском внеземного разума, какой от этого будет толк никто не скажет, но эта цель стала основой идеологии. Именно с этой целью и был запущен проект «Лима»: к Нептуну отправили экспедицию, чтобы там ученые смогли-таки прощупать космос на предмет высокоразвитых цивилизаций, мол, чем ближе к Солнцу, тем это трудней сделать. Зачем тогда на Земле построили доходящую до верхних слоев атмосферы антенну для ловли сигналов разумной жизни из космоса, немножко непонятно. С «Лимой» все вышло не то чтоб очень, считается, что экспедиция погибла. А фильм начинается с того, что от Нептуна по Солнечной системе кто-то стал наносить энергетические удары, которые выводят из строя любую электронику. Возникла гипотеза, что все-таки на «Лиме» кто-то выжил. А решить эту проблему поручают майору Рою Макбрайду во многом потому, что «Лимой» руководил (или все еще руководит) его отец, легендарный Клиффорд Макбрайд.
Луна, Марс, таинственный импульс, поиск внеземных цивилизаций — все это неважно. Космос в данном случае нужен исключительно в качестве декорации. Ведь вся эта история исключительно об одном: о поиске отца. Рой Макбрайд — совершенный астронавт, он умеет быстро принимать решения, кажется не ведает страха, его пульс всегда в норме. Даже упав с той самой антенны, Рой умудрился не запаниковать. И, кстати, выжил. Наверное, антенна была нужна в фильме только для того, чтобы показать впечатляющее падение. И вот эта высокофункциональная машина с лицом человека при мыслях об отце начинает паниковать, переживать и вести себя предельно нерационально. Понятное дело, с самого начала ясно, что под всем этим спокойствием и дисциплинированностью скрывается мужчина с серьезными психологическими травмами. По мысли авторов фильма, единственный шанс исцелиться — это найти отца и поговорить с ним. Потому Рой и отправляется в самую натуральную одиссею: Луна — Марс — Нептун. Потому зря фильм называется «К звездам» (пусть и на латыни), ведь тут все про другое. Мол, отвернись от космоса, вернись на Землю, живи простой жизнью. Мысль в фантастике не новая. Другое дело, что Джеймс Грэй дает ее предельно прямолинейно, как говорится, прямо в лоб. А чтобы никто не усомнился в основной идее фильма, у нас есть еще и закадровая речь главного героя. В этом фильме нет большой разницы между тем, как на героя кидаются агрессивные обезьяны на пустынной космической станции, и тем, как он же алчет встречи с отцом. И то, и другое дается в привычном голливудском стиле: безжалостно и беспощадно.
Зная, что одним только космосом народ в кинотеатр не заманишь, создатели задействовали кучу известных актеров. Главную роль сыграл Брэд Питт. Из него получился удивительный стоик. Учитывая, что он присутствует на экране практически все время, остается удивляться тому, что он смог сыграть своего персонажа абсолютно не скучно. Диапазон у Брэда Питта в этом фильме сценарием определен чрезвычайно узкий, но он смог выжить из него все, что было возможно. В общем, «К звездам» можно показывать даже в киношколах, но только из-за феноменальной игры Брэда Питта. Все остальные актеры в кадре скорее присутствуют, чем играют. Хотя, повторимся, создатели собрали по-настоящему выдающийся каст. Томми Ли Джонс в роли отца главного героя. Дональд Сазерленд в роли друга отца главного героя. Лив Тайлер в роли жены главного героя. В микроскопической роли тут даже появилась Наташа Лионн, которая как раз в 2019 году прославилась сериалом «Жизни матрешки». Роль-то микроскопическая, но единственная проходящая по части шуток юмора. Актриса она все-таки колоритная, а персонаж вышел у нее зажигательный. Проблема в том, как уже говорилось, что все эти актеры в фильме представляют собой что-то в роде мебели. Брэд Питт, конечно, филигранно солирует, но ему, как и любой главной звезде, нужна подтанцовка. Знаем, знаем: короля играет свита. В данном случае свита не играет, а находится в жестоком недоумении, никто не объяснил, что же ей делать.
В общем, сплошные минусы с хорошо играющим Брэдом Питтом... Но, будем честными, у «К звездам» есть три положительных момента.
Во-первых, удивительная картинка. Так красиво, холодно и жутко космос в современном кинематографе может показать, пожалуй, только Хойте Ван Хойтема (Эммануэль Любецки, нижайше просим прощения, но против истины не попрешь), и именно он и выступил оператором в «К звездам». Каждый кадр совершенен. И это касается не только мирового пространства и всех этих планет с космолетами. Нет ничего удивительного, что после того, как швейцарец продемонстрировал свои умения в «Интерстелларе», его позвали и сюда. Падение Роя с антенны, гонки по лунной поверхности, тесные и заставляющие вспомнить о клаустрофобии тоннели под поверхностью Марса, уход на окраины Солнечной системы... От всего этого глаз не оторвать. Добавьте к этому постоянную игру со светом на шлемах скафандров и выверенную симметрию кадра (вот она бы точно порадовала Стенли Кубрика!). Так что, в «К звездам» точно есть, на что посмотреть. А если вам надоел закадровый голос и не самые изящные диалоги, то можно и звук выключить (хотя вряд ли захочется, см. "во-вторых"). Картинка все сама за себя скажет.
Во-вторых, в плюсах еще и отличный саундтрек. И, вообще, звуковой монтаж всяческих шумов. Макс Рихтер не самый раскрученный композитор в современном Голливуде, но, думается, работа над «Прибытием» Дени Вильнёва стала для него отличным карьерным трамплином. По крайней мере, если уж делать в 20-ых годах XXI века фильм про космос, то Рихтера точно стоит позвать. У него же форменная музыка сфер получается. Но при этом и лирично выходит. Если уж кто в «К звездам» по-настоящему глубоко поработал над главной темой фильма, так это он. Так как после «К звездам» Рихтер писал музыку лишь для недавнего сериала «Один из нас», остается только надеяться, что про него в Голливуде не забыли, и будут еще интересные работы.
В-третьих...
Стоп, сперва небольшое отступление.
Многие критики склонны оправдывать недоработки «К звездам» исключительно тем, что фильм мариновался целых два года на постпродакшне. Джеймсу Грэю откровенно не повезло: он запустился с «К звездам» как раз в тот момент, когда началась эпопея с поглощением «Диснеем» кинокомпании «20 век Фокс». Если для последний инвестиция в фильм Грэя суммы в почти девяносто миллионов долларов была существенным вложением, то вот «Дисней» вполне мог ею пренебречь. Тогда пострадала куча проектов. Конечно, легко сейчас сказать, что студия выкручивала даровитому режиссеру руки, мешала все сделать, как хотел именно он. Но можно быть уверенным, что определенные препоны имели место: в конце концов, в трейлере присутствовали моменты, которых не найдешь в финальном монтаже. Но вот, думается, что все вышеназванные минусы уже в фильме были, а продюсеры пытались хоть как-то их исправить, чтобы сохранить ленту для проката. Ведь, как мы помним, с «Диснея» станется... Но важно в этой истории вовсе не возможные причины художественной несостоятельности «К звездам», важен размер бюджета. Примерно девяносто миллионов долларов. Да, сумма внушительная. Но по меркам современных голливудских блокбастеров далеко не впечатляющая. Потому...
...«К звездам» является ярким примером того, что зрелищную космическую кинофантастику можно делать и за не самые большие деньги. Из этого следует, что таким фильмам будет проще окупиться в кинотеатрах. А в свою очередь из этого можно сделать вывод, что космическому буму в кинематографе мешают явно не гипотетические колоссальные бюджеты. Дальше, конечно, можно надумать кучу всяких обстоятельств. Например, что современному зрителю про космос смотреть не актуально, просто космос уже никому не нужен. И всякое в том же духе. Но подвести итоги хочется не вот этим всем пессимизмом, а одной простой мыслью. Просто истории хорошие надо рассказывать. Тогда и люди потянутся.
В начале, как и полагается, разберемся с терминами.
Синефилия – это любовь к кино во всех его проявлениях. Синефил тратит практически весь свой досуг на просмотр различных фильмов, восторгается теми или иными режиссерами и актерами, порой коллекционирует сопутствующую атрибутику (постеры, сувенирные фигурки и т.д.). Такой человек может бесконечно долго рассуждать о любимом кино, но при этом его высказывания будут предельно личными, непрофессиональными. Именно в кругу синефилов те или иные фильмы становятся культовыми, так же как и режиссеры с актерами. Попробуйте, например, фанату Квентина Тарантино сказать, что «Омерзительная восьмерка» затянута, то в лучшем случае вы услышите, что не понимаете высочайший уровень диалогов, в худшем – вас проклянут.
Часто слова «синефилия» и «киномания» употребляются как синонимы. Но это далеко не так.
Киномания – это повышенный интерес к кино, но не только к фильмам как таковым, а еще к аспектам его производства. Киноман не просто смотрит фильм, он его еще и анализирует. Такой человек оценивает уровень сценария, уделяет внимание актерской игре, вылавливает в фильме особо удавшиеся моменты, препарирует режиссерскую и операторскую работу, учитывает исторические и культурные контексты времени, когда была снята та или иная кинокартина. Многие киноманы рассуждают о фильмах на уровне профессиональных кинокритиков. Их можно даже назвать кинокритиками-самоучками. Киноман с удовольствием поговорит о том, что, например, «Довод» Кристофера Нолана оказался не столь удачным, как всем хотелось бы.
Теперь стоит разобраться с названием рассматриваемого романа Теодора Рошака.
В оригинале «Киномания» называется «Flicker». Этим термином в романе именуется быстрая смена света и тени в кинопроекторе. Собственно, именно этот эффект и позволяет нам видеть равномерное движение на экране. Если уж заниматься шапкозакидательством и не стесняться пафосных фраз, то можно сказать, что фликер является основой любого кино. В общем-то, несложно понять российских издателей, которые решили переименовать этот роман Теодора Рошака. Вряд ли много покупателей было бы привлечено вот таким вот названием. Фликер какой-то, разве это может быть интересно? Тем более, что, переименовав в «Киноманию», можно заинтересовать не только любителей конспирологических детективов (а по факту роман Рошака именно конспирологический детектив), но и, собственно, киноманов. Остается только один вопрос: сознательно ли было выбрано слово «киномания», а не «синефилия»? Потому что на идейном уровне понимания «Киномании» разница между этими терминами неожиданно играет роль и добавляет значения некоторым событиям романа. Но тут, конечно, сложно на глазок судить, необходимы достоверные сведения.
Джонатан Гейтс, главный герой, от лица которого и ведется повествование, в молодости и не помышлял стать киноведом. Да, он любил смотреть фильмы. Но шлялся по кинотеатрам исключительно развлечения ради. В конце 1950-ых – начале 1960-ых он увлекся европейским кино, так как там можно было увидеть голых женщин. В общем, парень проявлял вполне естественный интерес. И именно этот интерес привел его в маленький Лос-анджелесский кинотеатр «Классик», в котором всем заправляли волевая Кларисса Свон (Клер) и мягкотелый Дон Шарки. Обстоятельства сложились так, что Джонни быстро стал любовником Клер и стал помогать ей с кинотеатром. Шарки даже и не подумал ревновать, для него союз с Клер не был чем-то уж очень значительным, к тому же он и сам весьма любил похаживать налево. В общем, зажили они втроем настолько счастливо, насколько могли. В итоге Клер выковала из Джонни профессионального киноведа, и тот отправился делать университетскую карьеру. Теодор Рошак неторопливо и обстоятельно показывает профессиональное взросление своего героя. На глазах у читателя из невинного синефила вырастает матерый киновед, причем развитие персонажа показано плавно и убедительно.
В один прекрасный день Джонни довелось увидеть фильм малоизвестного режиссера первой половины XX века Макса Касла. Фильм этот поразил парня до глубины души. Так и началась его одержимость Каслом. Джонни увидел в его работах нечто такое, что можно было бы смело назвать гипнотическим влиянием. И желание разобраться во всем этом повело Джонни все дальше и дальше. Клер вовремя поняла происходящее и направила эту страсть своего ученика в, как ей тогда казалось, конструктивное русло: настояла на том, что именно фильмы Касла стали предметом его научных изысканий.
От фильмов Касла веет ужасом в буквальном смысле этого слова. Любой зритель после просмотра почувствует себя запятнанным. Одна из героинь (крайне второстепенный персонаж) так говорит по этому поводу: «Мать моя, этого достаточно, чтобы на всю оставшуюся жизнь отвадить вас от секса». Позже главный герой признает точность этого высказывания. Вскоре выяснится, что у такого эффекта фильмов Касла есть вполне рациональная причина. Дело в том, что режиссер использовал в своих работах всякие хитрые оптические приемы, которые и оказывали сильнейшее влияние на зрителя. Грубо говоря, ты их не видишь, а они работают. Джонни медленно, но целеустремленно разбирается со всей этой машинерией, узнавая все больше и больше о самом Касле. Рошак, не торопясь, разворачивает перед нами весь этот трудный интеллектуальный путь и предоставляет возможность с головой погрузиться в штудии главного героя и перипетии жизни Макса Касла.
По сути Теодор Рошак написал альтернативную историю кино. Макса Касла он наделил типичной биографией немецкого режиссера, начавшего работать в 1920-ых: умеренный успех на родине, эмиграция в Штаты, прозябание на вторых ролях в Голливуде, тотальное непонимание со стороны студий. Но замысел Рошака не сводится только к тому, чтобы описать правдоподобную биографию выдуманного режиссера. О, нет! Тут гораздо больше амбиций. Оказывается, что Касл стоит чуть ли не за всеми киношедеврами того времени. Начинает с того, что работает ассистентом на «Кабинете доктора Калигари» Роберта Вине, при этом он явно сделал большой художественный вклад в этот фильм. Дальше больше – именно Макс Касл дает ценные советы Орсону Уэллсу и Джону Хьюстону, мы узнаем, что именно он стоит за самыми запоминающимися сценами из фильмов этих режиссеров. Для большей достоверности Рошак вводит в повествование самого Орсона Уэллса (кстати, абсолютно восхитительный эпизод), который прямым текстом признает: да-да, это все не я, это все Касл. Таким образом Макс Касл оказывается этаким тайным благодетелем Голливуда, именно ему мы все обязаны великими киношедеврами того времени. Все это, конечно, позволяет в плане интерпретации совсем по-другому посмотреть на «Гражданина Кейна» и «Леди из Шанхая».
Чем больше мы узнаем о Максе Касле, тем ясней становится, что за ним стояли, собственно, те, кто научил его всем кинематографическим премудростям. С одной стороны, они его поддерживали, с другой – топили. Получается этакая двойная конспирология: сперва нас потчуют тайной историей Голливуда, а затем уже и тайной историей мирового кинематографа. А дальше еще больше – тайной историей прогресса человечества. И самое любопытное здесь то, как постепенно изменяется отношение главного героя к тому, что он узнает. Когда в третьей главе Шарки рассказывает ему о том, что кино изобрели тамплиеры, Джонни лишь скептически выслушивает его. Но уже в главе двадцать четвертой он сам готов поведать об этом глупому человечеству. К сожалению, Рошак не играет в двусмысленность, которая только пошла бы на пользу «Киномании». Если бы он хотя бы немного сместил фокус повествования и позволил читателю усомниться во всем том, что выяснил главный герой, поставил бы того в неоднозначное положение, это сделало бы весь роман гораздо интересней. В конце концов, уделяя так много внимания вопросу интерпретации произведений искусства, Рошак лишает читателя этой возможности. Когда дело доходит до сердца сюжета, автор становится железобетонно серьезным, благо материала для всевозможных домыслов более чем достаточно (история изобретения кинематографа действительно уходит корнями в далекое прошлое, в ней и впрямь полно всяких странных загадок, например, таинственное исчезновение Луи Лепренса). Да, повествование ведется от лица наивного простачка Джонни, который вполне может ошибаться, но построено она так, что в его ошибку даже самый скептичный читатель не поверит. Потому да – без тамплиеров дело не обошлось.
«Киномания» у Рошака получилась объемным романом. Даже несколько более объемным, чем надо. Да, некоторые эпизоды можно было бы подсократить. Да, некоторые сцены кажутся лишними. Но при этом надо отметить, что темп повествования нигде не провисает и нет откровенной воды. Повсюду в тексте обнаруживаются многозначительные намеки, но оценить их получится только после прочтения всего текста, все как полагается в хорошем детективе. Одно то, что у автора получилось достоверно показать эволюцию мировоззрения главного героя (от наивного здравомыслящего мальчишки до эрудированного ученого, потерявшего жизненные ориентиры), отменяет замечание про чрезмерный объем. Все-таки для такого вот фокуса нужна достаточно длинная дистанция. Кроме того, в романе есть еще несколько колоритных и запоминающихся персонажей, хотелось бы, конечно, больше, учитывая, что Рошак умеет таких выписывать.
Читатель «Киномании» с головой погружается в историю кино. Текст пестрит именами режиссеров и названиями фильмов. В этой мешанине легко запутаться, но тут на помощь приходят шестьдесят страниц комментариев (за них надо благодарить Григория Крылова и Юрия Алавердова). Если вам интересен кинематограф, то вы получите еще и огромный список фильмов для просмотра. Рошаку мало погружения в историю кинематографа первой половины XX века, он еще и весьма колоритно живописует, что происходило в данной области культуры во время действия романа (конец 1950-ых – середина 1970-ых), и вот тут-то всем досталось на орехи. Предупреждение: будет много смешного и язвительного.
Но самое лучше в «Киномании» то, как Рошак описывает все эти несуществующие фильмы Касла. Он делает это так, что сцены из них буквально стоят перед глазами. Безусловно, самое лучшее кино – это неснятое кино. Или безвозвратно утерянное. Ведь мы его можем только вообразить. А воображаемое идеально по определению. Так и хочется, чтобы какой-нибудь талантливый визионер (желательно Дэвид Финчер) взял и экранизировал «Киноманию». Но не ради конспирологического сюжета, а ради именно что тех несуществующих фильмов, которые смотрят ее герои. На главную роль, кстати, можно позвать какого-нибудь талантливого молодого актера. Ну, хотя бы Дэниэла Рэдклиффа. Бывший Гарри Поттер мог бы стать отличным Джонатаном Гейлом. Кстати, в конце 1990-ых шли разговоры об экранизации «Киномании». В 2003 году к этому проекту даже приписали режиссера Даррена Аронофски («Пи», «Реквием по мечте», «Фонтан») и сценариста Джима Улса («Бойцовский клуб», «Телепорт»), но дело не заладилось. Есть предположение, что продюсеров не устроило то, что фильм мог получиться слишком разговорным. Хотелось бы верить, что в сегодняшнюю эпоху телесериалов кто-нибудь из «Netflix» все-таки вспомнит про этот роман из начала 1990-ых и порадует нас реконструкцией несуществующих фильмов несуществующего режиссера Макса Касла.
«Киноманию» Теодора Рошака часто сравнивают с «Маятником Фуко» Умберто Эко. Действительно, «Маятник Фуко» вышел за три года до «Киномании», к тому же многие считают этот роман Эко чуть ли не первым в жанре конспирологического детектива. Это, мягко скажем, не так. Например, трилогия «Иллюминатус!» Роберта А. Уилсона и Роберта Шея, вообще, вышла в свет в 1975 году. Правда, скорее всего, Эко повлиял на Рошака. Он, собственно, повлиял на многих и многих. Хотя, исходя из такой логики, надо признать, что Рошак в свою очередь повлиял на Эко. Это легко доказать сравнением последних трех глав «Киномании» и романа «Остров накануне». Тем более, что третий роман Умберто Эко вышел через три года после публикации «Киномании». В общем, на все эти сравнения действительно не стоит обращать внимание. Тем не менее, стоит сказать, что Рошак проявил новаторство не в теме конспирологического заговора (что может быть банальней, в самом-то деле?), а в том, на каком материале он раскрыл свой сюжет. В 1991 году еще не было так очевидно, что реальная тайная история кино может стать основой для увлекательного повествования. При этом Рошак умудрился изобразить мир кино не через повседневную жизнь голливудских звезд (в которой, как известно, много чего происходит – и грязного, и таинственного, и странного, и нелепого, а еще и очень скучного), а через повседневную жизнь зрителя. И вот этот-то ракурс можно признать за гениальное открытие. Любой читатель смотрел кино. Любой читатель хотя бы раз строил какие-нибудь теории по поводу того, что увидел. Любой читатель может понять аффект от сильного фильма, ведь он хотя бы раз его ловил. Потому любому читателю будет близок главный герой «Киномании». И вот таким простым образом Теодор Рошак и приближает к нам все эти тайны тамплиеров.
Главный фокус «Киномании» заключается в том, что она работает примерно так же, как и фильмы Касла. Они подспудно сообщают нечто зрителю, зритель не замечает этого, но подсознательно усваивает. Главное всегда должно быть сокрыто, не высказано. Есть шанс – если все, конечно, сделано правильно, – что тогда главное все-таки доберется до адресата. А любая прямо высказанная идея имеет шанс натолкнуться на стену непонимания или же отказа понимания. Рошак делает основой своего романа фантастическое допущение (внимательный читатель не раз задумается о степени фантастичности этого допущения), что через скрытые элементы в фильмах можно программировать человека. По сути любые фильмы в «Киномании» являются инструментом манипуляции. А следовательно, весь кинематограф предстает злом. Может показаться странным, что в таком страстном романе про кино обнаруживается такой нигилистический смысл. Хотя что вы хотели от автора, который считал себя неолуддитом? И что показательно, все киноманы в романе «Киномания», в общем-то, очень плохо кончили. Погоня за высшими смыслами не привела их ни к чему хорошему. С сенифилами автор обошелся помягче, но тоже нельзя сказать, что прямо-таки хорошо. Тут счастливы те, для кого кино ничего не значит, те, кто свободны от его тлетворного влияния. Вот такой вот разворот на сто восемьдесят градусов, господа хорошие.
Наверное, любой последовательный киноман, прочитав «Киноманию», должен был бы воспылать праведным гневом и разорвать книгу на части. Но все-таки как же тут интересно написано про все эти фильмы… Да и все эти вариации истории кинематографа так хитроумны… Ну, разве выкинешь такую книгу? Просто ее можно не перечитывать целиком, а оставить памятные закладочки в самых удачных местах. Ведь порой и какой-нибудь фильм нам ценен исключительно парой прекрасных ракурсов.
Опять двадцать пять. Вот порой очень удивляет подход наших локализаторов к переводу названий фильмов. Слово «Oblivion» можно перевести просто и понятно: «Забвение». К содержанию фильма хорошо подходит. Но нет – у нас название оставили без перевода, простая транскрипция на русский, больше ничего. Можно было бы предположить, что прокатчики опасались, что такое название может показаться зрителям невыразительным, и никто не пойдет в кинотеатр. Но, во-первых, тут главную роль сыграл Том Круз, следовательно, люди пойдут хотя бы ради него. Во-вторых, есть куча фильмов с невыразительными названиями, которые вполне хорошо чувствовали себя в прокате, например, «Начало» Кристофера Нолана или «Невозможное» Хуана Антонио Байоны. Возможно, эти аргументы и звучали на соответствующем обсуждении в каком-нибудь офисе, но, наверное, оказались неубедительными. Почему-то не было учтено, что с таким названием – «Обливион» — возникает еще и некоторая путаница. У зрителя сразу же возникнет ассоциация с компьютерной игрой, которая явно про другое. В общем, забудем про «Древние свитки», нас ждут Том Круз и постапокалипсис.
В 2017 году (фильм вышел на экраны в 2013-ом, то есть для первых зрителей это было недалекое будущее, для нас же теперь это, конечно, недалекое прошлое) на Землю напали инопланетяне, которых позже прозвали падальщиками. В результате чудовищной войны человечество победило, вот только от Земли остались рожки да ножки. Луну взорвали, практически вся органическая жизнь погибла, возникли огромные радиоактивные области, жить тут теперь невозможно. Человечество собирается отправиться на Титан, спутник Сатурна. Но для его обживания нужны ресурсы, потому их следует забрать с Земли. Этим пока человечество и занимается, а само спряталось от невзгод на околоземной станции «Тет». Ну, а падальщики все еще бегают по планете, они ослаблены, в их силах только мелко пакостить, более ничего.
Все это мы узнаем за первые пару минут фильма. Закадровый монолог главного героя – проверенный и лобовой прием подачи информации. Можно было бы вздохнуть и сказать, что вот, мол, слишком уж грубо сделано, вместо того, чтобы показать, нам просто все рассказали. Не беспокойтесь, тут есть, что показывать, ведь все, конечно, далеко не так просто. К худу или к добру.
Том Круз играет Джека Харпера, техника, который находится на опустевшей Земле и обслуживает дронов, охраняющих гидроплатформы, которые в свою очередь и выкачивают из океана драгоценную воду, чтобы превратить ее в термоядерную энергию. У Джека есть начальница, обворожительная Виктория Олсен (Андреа Райзборо). Джек совершает ежедневные вылеты на крутом летательном аппарате, иногда ездит по земле на крутом мотоцикле, чинит дронов, отбивается от падальщиков и по вечерам в бассейне крутит любовь с начальницей. В общем, все у него хорошо, пусть и опасно немножко. Вот только Джека мучают воспоминания из прошлого (перед тем, как отправить его на миссию, память зачистили, но получается, не до конца) и ощущение сожаления от того, что скоро возвращаться домой на «Тет». Джек бродит по развалинам, находит старые книги, мечтательно рассматривает уцелевшие предметы быта и терзается сомнениями. Виктория, конечно, замечает все это, периодически журит Джека, но сама всегда следует инструкциям. Все так и шло бы дальше, но вдруг события выходят из-под контроля героев. Сперва падальщики взрывают одну из гидроплатформ, а потом на Землю падает космический корабль с капсулами, в которых находятся люди в анабиозе. Это становится толчком к тому, чтобы вся жизнь Джека кардинально изменилась.
«Обливион» устроен крайне просто. Двадцать-тридцать минут повествования, а затем неожиданный поворот, снова двадцать-тридцать минут повествования, а затем опять неожиданный поворот. При этом все объясняется как-то скомкано и слишком уж просто. Тем не менее, у зрителя может возникнуть ощущение, что он смотрит небанальную фантастику. Все-таки и сеттинг не самый заезженный, есть намеки на важные мировоззренческие вопросы. Беда в том, что сеттинг этот сконструирован из уже давно знакомых элементов. Все это мы видели, про все это мы читали. Нам просто по-новому сложили известные детали. Тут не нужны сложные объяснения, все эти тропы так давно используются в фантастике, что стали самостоятельным языком. Режиссер Джозеф Косински признавался, что вдохновлялся фильмами «Человек Омега» Бориса Сагала, «2001: Космическая одиссея» Стенли Кубрика, «Бегущий по лезвию» Ридли Скотта и романом «Гиперион» Дэна Симмонса. Понятно, что следы этих работ в «Обливионе» можно обнаружить на каждом шагу. Еще за углом мерещится тень Филипа Дика. Ну, и отголоски «Луны 2112» Дункана Джонса в один прекрасный момент (но не надолго) зазвучат в голове каждого опытного киномана. Опытный киноман опять же однажды вспомнит «Звездные войны: Скрытую угрозу» Джорджа Лукаса. Что касается мировоззренческих вопросов, то поразмышлять над ними Джозеф Косински просто не дает. Времени маловато, ведь надо опять куда-то стремительно лететь, бежать, ехать, а еще что-то там делать и, разумеется, спасать человечество. Тут не до размышлений. Даже не самый однозначный финал не дает особой пищи на подумать. Действие-то закончилось, пора и титры пускать. Хотя можно было бы к нему и по-другому подвести, сделать более обстоятельным. Это, конечно, пошло бы на пользу фильму в целом. Но некогда, надо больше экшна. А когда тот заканчивается, не стоит зрителей удерживать у экрана, у них есть и другие дела.
Так, значит, все плохо? Нет. Недостатки сценария искупаются просто поразительной картинкой. Оператор, художники, декораторы, специалисты по спецэффектам – все они заслуживают отдельной похвалы. Каждый кадр выверен и прекрасен. Все эти холодные оттенки, которые порой контрастируют с зеленью первозданной природы, вся эта продуманная и выверенная эстетика интерьеров башни, в которой живет главный герой, все эти исландские (и не только) ландшафты – от них просто дух захватывает. Люди неизбежно теряются на фоне всех этих красот. Но это смотрится вполне логично, учитывая сюжет. При просмотре легко забыть про то, что главный герой что-то там пытается выяснить, ведь какие красивые нам показывают облака. Да и все остальное не оставит равнодушным. Особенно хороша идея того, что улицы Нью-Йорка со всеми его небоскребами со временем стали основой для многочисленных узких каньонов, в которых уже и не заметна рука человека. Здания и мосты одного из самых великих городов мира постепенно стали частью природы, она их ассимилировала, сделала частью себя. Наверное, в реальности так не произошло бы, дома развалились бы и вряд ли так красиво ушли бы под землю, но все равно авторы интересно придумали и хорошо визуализировали эту свою идею.
Надо сказать несколько слов об актерской игре. Она тут полностью соответствует сценарию. То есть откровенных провалов не найдешь, но и ничего выдающегося не увидишь. Все актеры работают исключительно в рамках типажей своих персонажей. Том Круз – задумчивый спаситель человечества. Андреа Райзборо – слишком ответственная и несколько глуповатая влюбленная женщина. Ольга Куриленко – ранимая девушка с глазами испуганной лани. Морган Фриман – волевой мудрый мужик. Ну да, как легко было бы догадаться, персонажей тут больше, чем двое. Но кто есть кто из остальных, говорить не стоит – ибо спойлеры. Самое важное, что можно сказать о работе актеров в «Обливионе», это то, что ни один из них не стремится перетянуть одеяло на себя и полностью завладеть вниманием зрителя. Ведь «Обливион», который, несомненно, задумывался как история людей в определенных обстоятельствах, оказался все-таки историей ландшафта. И в данной ситуации актеры могут только одно: быть достаточно убедительными в своих ролях и не мешать рассматривать окружающую их обстановку. Все прекрасно вписались в интерьер, и это заслуживает пусть и не оваций, так хотя бы небольшой похвалы.
Если пересматривать, то только ради картинки. И вот, правда, стоит – и не один раз.